В первый же день раскололось колесо, и на его ремонт ушло четыре часа, карета, накренясь набок, стоила на обочине, а она взад и вперед ходила по пыльной дороге, ожидая, когда можно будет продолжать путь.
В тот день они не смогли доехать до постоялого двора, и ей пришлось спать в карете, наутро она так окоченела от холода и неудобной позы, что еле двигалась. В этой же гостинице у нее было одно желание сбросить одежду, кинуться на кровать и спать, спать, спать.
Валентина завернулась в плащ, спрятала под матрас пистолет и легла. Она не слышала, как, открываясь, скрипнула дверь. Она спала, повернувшись головой к крохотному оконцу, и на ее лицо падал бледный свет зарождающегося дня. Граф двигался по комнате, как кошка, в правой руке сжимая пистолет, и желание пристрелить ее, пока она спит, было так сильно, что он чуть не уступил ему. Он даже не представлял, что способен ненавидеть женщину так сильно, как ненавидел сейчас свою жену. В этой жалкой комнатушке ее красота была особенно разительна, лицо ее как бы светилось и казалось ему не похожим на то, что он помнил.
Она изменилась, а причиной этого была ее любовь к французу, любовь заставила ее покинуть свое убежище и броситься в руки своего злейшего врага его! Он мысленно представлял, что скажет ей при встрече, однако теперь от злости не мог произнести ни звука, не мог найти подходящие слова, чтобы разбудить ее. Ему вообще трудно было заставить себя заговорить с ней. Он наклонился и с силой ударил ее по лицу. Валентина потеряла сознание, не просыпаясь, не издав ни звука. Она пришла в себя от боли, которую чувствовала в руках открыв глаза, она увидела перед собой пол, голова ее свешивалась с кровати, она хотела пошевелить руками, чтобы избавиться от болезненной судороги, однако они были связаны у нее за спиной. Валентина с усилием села и, оказавшись лицом к лицу с мужем, закричала от ужаса. Да, повторил он, ты не ошибаешься. Это твой супруг, приехавший за тобой. Я поклялась, что скорее убью себя, чем позволю тебе дотронуться до меня. Он наклонился и ударил ее по лицу.
Ты шлюха и изменница, сказал он. Теодор заставил ее встать и набросил на нее плащ, затем потащил ее вниз по лестнице и выпихнул на улицу.
Там его уже ждали слуги, один из них держал за поводья оседланную лошадь. Ее муж висел неподалеку на дереве, рубаха его вся была покрыта кровью от ударов кнута,, полученных от улана как свидетельство его нелюбви к жидам вообще, а также за то, что тот пытался помешать им насиловать свою жену. Бандит держал под уздцы оседланную лошадь, за пояс у него был заткнут окровавленный кнут. Когда граф вывел к ним свою пленницу, никто не проронил ни слова. Она была молода и красива, и было похоже на то, что слухи о ее побеге с любовником соответствуют истине.